Между Государственностью и Справедливостью

Малер А.

Еще не наступил новый парламентский год, а Кремль уже проявляет невероятно активную заинтересованность в том, как будет выглядеть Дума нового созыва. Само по себе это совершенно нормально: в отличие от парламента, настоящая власть в отпуск никогда не уходит, и все решения принимает заблаговременно.

При этом, такая, внешне неожиданная спешка Кремля в попытке представить будущую Думу сильно отличается от всех предыдущих попыток тем, что в ней проглядывается конкретный, конструктивный мессидж: власть больше не скрывает, что хотела бы видеть Россию двухпартийной демократией, а следовательно, в следующей Думе должны доминировать две крупнейшие партии – условно "правая" и условно "левая".

Очень многие политики и эксперты при упоминании подобного проекта высказывают сильное возмущение, столь различное по своим мотивам, что не очень понятно – а что здесь, собственно, плохого? Ведь двухпартийная система при условии представительной демократии есть единственно логичная альтернатива крайностям однопартийной диктатуры и многопартийной анархии. Поэтому возмущение этим проектом исходит из двух крайних полюсов – от желающих навязать стране одну-единственную правящую партию (что у нас уже было 70 лет) и от тех, кто вообще против доминирования каких-либо партий, а предпочитает разнообразие ради разнообразия (что мы имеем последние 15 лет).

Есть также и те, кто считает этот проект неадекватным для России как проект нерусский, а точнее сказать, "англосаксонский" или "англо-американский" на основании того, что именно в Великобритании и США мы видим устойчивую традицию двухпартийного парламентаризма.

В отличие от первых двух, последний аргумент весьма основателен для любого последовательного патриота: действительно, сколько можно втискивать русскую политическую природу в прокрустово ложе чуждых моделей? Однако, хорошо было бы поточнее определить, что мы вкладываем в это понятие "русской политической природы"? Даже в истории русской консервативной мысли и в среде современных консерваторов по этому вопросу нет никакого абсолютного согласия, и это, между прочим, очень и очень прискорбно. Здесь можно выделить две основные позиции, опять же, условно "правую" и "левую".

Согласно "правой" позиции, русскому менталитету свойственен абсолютный монархизм, позволяющий любой новой власти относительно легко управлять Россией. Если это так, что вполне возможно, то в этом есть один явный плюс – страна таких масштабов и такой географии требует сильной централизованной власти. Но у этого положительного свойства есть и своя обратная сторона: а вдруг очередная монархия (в кавычках или без) превратится в обычную диктатуру или, в конце концов, в откровенную тиранию? И можем ли мы тогда сказать, что тирания является неизбежной составляющей "русской политической природы"? Фанатичный цезарист скажет, что ничего плохого в этом нет, ради порядка и единства страны можно и тиранию стерпеть, но ведь в том-то вся проблема, что тирания существует ради тирании, а порядок и единство страны при любой тирании могут оказаться под большим вопросом. Наконец, именно тираническая форма правления наиболее удобна для любой оккупации, в то время как реальная национальная демократия может быть трижды ужасна, но она никогда не допустит оккупации.

Наравне с этой традиционной "правой" позицией в русской консервативной мысли есть иная, не менее устойчивая и очень популярная "левая" позиция, утверждающая, что русскому менталитету якобы свойственно недоверие к власти и государству вообще, что русские на самом деле притворяются, когда покорно слушаются власть, а на самом деле живут своей "казацкой" общиной, и в любой момент готовы сменить одну власть на другую, тем более что власть, как правило, "нерусская"... С этой позицией хочется спорить, но за ней – история Россия, знаменитые казацкие бунты, народничество, широкая низовая поддержка антигосударственных движений в начале ХХ века и в конце его.

Следовательно, эта тема остается предметом серьезных и жестких дискуссий, но мы, хотя бы на первый взгляд, можем констатировать для себя определенную амбивалентность русской политической ментальности.

Здесь не место и не время вдаваться в рассмотрение глубоких исторических корней этой амбивалентности: достаточно сказать, что уже в XVII веке Россия прервала свое органическое развитие (церковный раскол, петровские реформы), и потому с тех пор "отношение народа и власти" стали у нас, скажем кратко, весьма напряженные. Однако не надо впадать в раскольнический по своей природе нигилизм: каким бы ни было государство в России, оно остается российским, и все вызовы истории именно это государство принимало и будет принимать, сохраняя Россию как автономную и уникальную цивилизацию, а сам факт существования Российского Государства важнее его внутреннего качества. Поэтому все, что остается делать политически ответственному классу в России – это преодолевать исторические вызовы, включая это напряжение между народом и властью, исходя из предлагаемых обстоятельств. А два главных предлагаемых обстоятельства для нас сегодня – это Рынок и Демократия. Нет, это вовсе не ценности, особенно для тех, кто их таковыми не считает (включая автора этих строк), это именно обстоятельства, возможно, и неприятные, навязанные нам историей вообще или конкретно теми, кто выиграл "холодную войну" ХХ века. Не надо было проигрывать. Следовательно, наша задача – использовать эти же обстоятельства в наших же целях.

Есть только один способ преодолеть любое противоречие, не имея возможности уничтожить его участников, – это найти правильный баланс между ними. Но это скучно, и к тому же само противоречие остается. Поэтому есть более интересный выход: заставить противоречащие стороны в борьбе друг с другом работать на единое целое. Это старейший и банальнейший политический принцип: divide et impera – "разделяй и властвуй", настолько простой, что даже авторство его не установлено. Даже самые неприятные автократии им пользовались, а те, которые не пользовались, быстро исчезали.

Идея двухпартийной системы – наивысшее политическое воплощение этого принципа. В двухпартийной системе важны не партии, а сама эта система – она существует вовсе не для того, чтобы разделить страну на партии, а ровно наоборот, чтобы ни одна партия никогда не смогла этого сделать. Впервые об этом догадались в V веке в православной Византии – прямой исторической предшественнице нашего государства. Именно тогда и именно там константинопольской монархии стало очевидно, что органически возникающие снизу политические партии, которых сначала было несколько, а потом они все сложились в две основные, нужно не подавлять, а использовать для сохранения необходимого государственного баланса. И именно эту, византийскую модель, восприняла в XVII веке Англия, а в XIX США, когда формировалось то, что мы сейчас с легкой руки называем "англо-американской парламентской традицией". Это вообще отдельная и очень примечательная тема – как много Запад, причем наиболее крайний Запад, Англия и Америка, заимствовал в своей политической культуре из православной цивилизации, в то время как мы вообще об этом забывали.

Следовательно, двухпартийная система, то есть система народного представительства от двух основных партий, не только не противоречит историческим корням нашей цивилизации, а прямо им соответствует, почти в той же степени как православно-византийские принципы церковно-государственной "симфонии" (а не тупого цезаризма на языческий манер) или национально-имперской гармонии (а не столь же языческого нацизма).

Обращаясь к сегодняшнему дню, мы можем заметить, что у нас есть все предпосылки для формирования полноценной двухпартийной системы. Поляризация нашего партийно-парламентского поля на лицо: любая организация, заявляющая о себе в политическом пространстве современной России, вынуждена определять себя как "правую" или "левую". Именно в этом, между прочим, заключается главное неудобство для якобы правящей и, заметим, якобы партии – "Единой России". Последняя не может считаться полноценной политической партией просто потому, что не соблюдает первичное условие любой партии как части общества: у нее нет внятной и целостной идеологии, выражающей одну из политических точек зрения. "Единая Россия" бежит от любой идеологии, чтобы сохранить свою главную функцию – быть принципиально над-партийной, а следовательно, и над-идеологической корпорацией чиновников, приставленных к Думе как идейно нейтральные, но политически послушные стражи порядка.

Между прочим, не стоит по этому поводу впадать в излишний критицизм: такая корпорация по-своему нужна была Кремлю для совершенно очевидных целей, и эти цели она выполняла, в ней тоже был свой смысл, но только не надо на полном серьезе называть ее "партией". Поэтому будущее "Единой России" достаточно предсказуемо: либо она все-таки решит стать партией, то есть займет одну из внятных политических позиций, и эта позиция со всей очевидностью будет "правой", либо она разделится внутри себя, произведя на свет две партии – "правую" и "левую". Третьего пути для партии Бориса Грызлова (можно и так ее называть, если хотите) нет, кроме полного исчезновения. А что здесь удивительного? Был в 90-е НДР – и нет его. Были "Отечество" и "Единство" – и нет их. Да и на каком основании это новое воплощение так называемой "партии власти" должно существовать дальше, если сама власть рано или поздно будет другой? А что представляет "Единая Россия", кроме этой конкретной власти? Ничего. Следовательно, никакого, особо глубокого анализа здесь не требуется. А вот что действительно представляет поле для сложного политического исследования, так это судьба всех остальных известных партий в нашей стране.

Нам уже известно главное – принцип политического форматирования будущих парламентских партий. Скорее всего, мы будем иметь дело с двумя почти равносильными партийными образованиями, "правым" и "левым", а точнее даже "право-центристским" и "лево-центристским", потому что обе партии будут встроены в единый системный проект и их баланс будет важнее их противоречий.

Вот тут начинается самое интересное: в чем же заключается это противоречие, если каждая из них, естественно, будет считать себя наиболее полно выражающей интересы Нации? В этом вопросе каждая партия, а, точнее сказать, мыслящая элита каждой партии, должна суметь посмотреть на себя со стороны и осознать свою партийность, то есть признаться себе в том, что, желая быть признанной большинством российских граждан, она все-таки выражает интересы лишь одной части этих граждан. И для тех, кто считает себя "правыми", и для тех, кто считает себя "левыми", сделать это очень тяжело, но все-таки возможно. Для этого нужно только честно признаться себе – "наша программа основана на конкретных политических ценностях, и возможна ситуация (к сожалению, не редкая), когда во имя этих ценностей мы готовы пожертвовать иными конкретными ценностями, вторичными для нас, но первичными для наших оппонентов".

Что из себя в самом общем виде может представлять полноценная "правая" ("право-центристская") партия в нашей стране? Основной, исходной ценностью для этой партии является ценность Государственности, желательно подкрепленной основательной исторической традицией, имперской, национальной, в конце концов – религиозной, обосновывающей ценность государственности как абсолютную. На первый взгляд, даже многим людям с левыми убеждениями (особенно в нашей стране, где левые убеждения очень часто включают в себя этатистские, вплоть до неразличения), ценность государственности кажется самоочевидной. Однако автор этих строк, сам сторонник именно этой, право-этатисткой линии, должен признаться, что при ее последовательном воплощении очень часто в жертву приносятся другие, для кого-то "самоочевидные" ценности. Государство есть механизм организации общества, а следовательно, ему может быть свойственна определенная система господства, ему не чужда иерархия и эксплуатация, а следовательно, и неравенство: правовое, социальное и, наконец, экономическое. Поэтому сколько бы государство не стремилось быть социально ориентированным (что само по себе звучит весьма тавтологично), нужно признать, что "справедливость" для него – благое пожелание, в то время как сама Государственность – абсолютное условие. Отдавая себе в этом отчет, настоящие правые более прохладно относятся к социально-экономической проблематике, допуская самые разные экономические стратегии, понимая, что нет абсолютных рецептов социальной справедливости, да и сама эта справедливость остается предметом дискуссий, в то время как есть вещи неизменные – национальная идентичность, преемственность власти, сохранность собственности, гражданский порядок, боеготовность армии...

Иная ситуация с "левой" ("лево-центристской") партией: здесь осевой ценностью остается социальная Справедливость, требование которой может быть более или менее жестким, но оно остается абсолютным требованием. Левое движение во всем мире осознает себя выразителем "прогресса", на его стороне как бы само движение истории, преодоление всех форм социального отчуждения, "гуманизм" и "священные идеалы 1789 года": "Свобода! Равенство! Братство!". Можно быть радикальным революционером на баррикадах, а можно респектабельным парламентером-реформатором, но если вы сами, сознательно не отказались вдруг от этих идеалов, то ваша партия всегда будет "левой". В России Левая Идея вообще обрела основательную историческую прописку: любой русский левый, коммунист или даже умеренный социал-демократ может сказать, что за ним – история ХХ века, обе революции, великая модернизация, "полет в космос", "освобождение половины планеты от империалистической агрессии" и "мировая передовая общественность"...

Но не это для нас, на самом деле, главное. Главное именно то, что в России левое движение совершенно неизбежно, как неизбежно естественное стремление устроить общество наиболее справедливым образом. Да и много ли "правых" вспоминают о своей "правизне", когда с ними конкретно вдруг происходит малейшая несправедливость? Мы все помним о своих социальных гарантиях, о том, что на крайний случай, а может и не на крайний, "государство должно нам помочь", что несправедливо иметь высшее образование и не иметь хорошей работы и т. д. Любое частное возмущение частной несправедливостью и любое частное желание восстановить справедливость в частном случае неизбежно аккумулируется в общем протестном движении, которое было, есть и будет всегда. Мы можем называть его как угодно, но речь идет просто о естественном движении низовой гражданской инициативы по преодолению любых вызовов государственной и экономической несправедливости. Игнорировать такое движение невозможно, более того, его нужно всячески поддерживать, потому что оно свидетельствует о реальном существовании полноценной Нации, без которой невозможно ни одно полноценное национальное Государство. Это органическое движение – самый лакомый кусок для любой политической партии, включая "правые", оно гораздо более значимо любого "ресурса власти", потому что любая власть уходит, а оно остается. И если у "правых" на этом поле всегда были и всегда будут большие проблемы, то "левые" как раз чувствуют себя здесь в своей стихии и поэтому, к сожалению, всегда есть риск обычного паразитирования на этом поле.

Основная задача власти в процессе формирования партийного облика Думы будущего созыва – обеспечение продуктивного баланса между двумя абсолютными ценностями: Государственностью и Справедливостью. Но для этого нужно, прежде всего, ясно представить себе те партии, которые готовы будут четко назвать одну из этих ценностей своей и честно признать ее первичность по отношению ко всем иным ценностям. Иначе получится очередное болото, а нам всем нужна своя Партия.

Аркадий МАЛЕР
24.08.2006

Статья опубликована на сайте Новая Политика
Постоянный URL статьи http://www.novopol.ru/opinion10831.html